Расписание мероприятий с огненными практиками:
Часто неосознанно, без понимания, куда мы идем, мы тоже посещаем такие места. В некоторые из этих мест нам хочется возвращаться вновь и вновь. В некоторые мы планируем вернуться только для того, чтобы показать их особо близким людям. Рядом с некоторыми хотим поселиться. Некоторые будем посещать только в особых случаях, чтобы не тревожить себя, природу или какие-нибудь высшие силы (подобно тому, как мы не будем всё время есть любимую еду). В любом случае – у нас к этим местам особенно трепетное отношение.
Место, где мне хочется поселиться
Мой подход к далеким путешествиям (экспедициям) такой. Я не возвращаюсь туда, где уже побывал, если экспедиция прошла успешно. Но есть место, которое я посетил два раза. Это Катунский хребет, а если точнее, то долины рек Кучерла и Аккем.
Это центр Алтая. Первый раз мы там провели две недели. Сходили к подножию высшей вершины Алтая и всей Сибири – горе Белухе, которую сибирские народы называют Уч Сюмер (три вершины). Похоже, что она – это легендарная гора вед Сумеру (Меру), – центр мироздания. На ней закончили свои дни герои индийского эпоса Махабхараты. Мы только посмотрели на её сияющие снегом вершины, позавидовав тем, кто идет на неё.
Второй раз мы уже целенаправленно шли, чтобы подняться на неё. Моя группа провела там три недели. Мы еще стояли лагерем в верховьях озера Кучерлинского, откуда сделали шесть радиалок, посетив долины цветных озер, рек Кониайры, Мюштуайры и Иолдоайры.
Это удивительное место – самый знаменитый маршрут Алтая и всей Сибири. Несмотря на это, народу много только на самой тропе. При этом горы сохраняют дух активного туризма. Незнакомые люди здороваются, общаются на привалах. В местах палаточных лагерей не мешают друг другу. Любители уединения могут уйти вверх по притокам Аккема или Кучерлы и оказаться у красивых озер и водопадов, где даже нет костровищ.
Люди, путешествовавшие по всей Земле, говорили мне, что Алтай – самые красивые горы. Находясь на Алтае, в отличие от более высоких гор, вы сразу можете видеть все краски – зелень тайги, белизну рек Аккема и Кучерлы, голубизну озер и водопадов. А если поднимете голову - разноцветный курум, скальник и ослепительно белые вершины.
Я понял, что хочу поселиться где-нибудь у подножия Катунского хребта, тогда, когда напутешествуюсь.
Самый красивый вид в моей жизни
В 2011 году мы поехали в путешествие по Приполярному Уралу в природный парк Югыд-ва. Это самое сердце Урала – вереницы хребтов, протянувшихся с севера на юг на 3000 км. Там находятся самые высокие горы Урала. Абсолютная высота их не превосходит 2000 метров, но с учетом того, что они находятся далеко на севере, их вполне можно отнести к высокогорью (1). Обычно туристы начинают свой маршрут от геологической базы Желанная, потом поднимаются вдоль реки Балбанью (священная у коми река, река идолов - болванов), поднимаются на самую высокую вершину Урала – Народную, потом через перевал Кар-Кар уходят в долину реки Манараги и забираются на гору-царицу Урала – Манарагу (2), представляющую собой гребешок скал, похожих на лапу медведя (отсюда и перевод названия горы с языка коми). В конце возвращаются назад или на катамаранах сплавляются по Косью.
Наш же маршрут был кольцевым с посещением десятка других гор. Мы были на острых как буденовки вершинах Колокольни, величественном ущелье пика Комсомола, взошли на гору Защиту, выглядящую как рукотворный бастион, сложенный ровными рядами плит (любители книг уральских приключений и фэнтази были бы просто в экстазе: очень уж гора напоминает остатки постройки древней цивилизации).
По дороге нам встречались друзы горного хрусталя. Во мне проснулся инстинкт старателя, свойственный жителям Урала (с детства собираю коллекцию камней). Группа с тревогой наблюдала за мной. Вес рюкзака у меня всё увеличивался. Когда мне попалась очередная семикилограммовая друза, мне дали совет: «Разбей её и возьми самый красивый кристалл». Но я же не варвар, чтобы губить такую красоту. Выхода два: брать её целиком или оставить. Я минуту любовался друзой. Саша Новиков сказал: «Паша, опомнись, вспомни, как старатели на Урале гибли от жадности». Я молча положил друзу в рюкзак. «Здравый смысл потерпел фиаско», - сказала Настя Кондратьева. Впереди был переход через три перевала с рюкзаком на 15 килограммов больше, чем у остальных участников группы. Главное, не подвести группу, которая привыкла, что её руководитель идет быстрее всех. Экспедиции исправляют характер, внося гармонию. Слишком жадные не смогли бы донести камни до дома. Людям с сильным характером горы отдают камни, позволяя любоваться самоцветами долгими зимними вечерами.
Первое восхождение на Народную мы совершили в облаках. Из лета мы попали в зиму – шли по длинному снежнику, полностью окутанные облаками. Не видели вокруг вообще ничего. Недалеко от вершины христианами установлен большой крест. На вершине увидели кучу мусора. Там были латы рыцаря с мечом и щитом, множество табличек с указанием, группы каких предприятий поднялись на эту вершину. Хочется сказать: «Люди, будьте мудрее, эти горы древнее вас, они переживут вас, оставьте их ветру и солнцу. Просто поднимитесь на них и сфотографируйтесь на память. Не нужно оставлять на вершинах метки своих коллективов, предприятий и религиозных организаций. Пусть горы будут общими, они переживут и вас и ваши религии. Горы должны быть природным храмом, а не памятником человеческому тщеславию».
Вечером мы перевалили через Кар-Кар и заночевали у притока Манараги. Когда я утром вылез из палатки, небо было полностью ясным. В голове – сожаление, что с Народной мы так никаких панорам и не увидели. Мысленно подсчитываю километраж, который нужно пройти, если мы решим вернуться на Народную. Получается 35 километров. Гоню от себя эту мысль. Тут ко мне подходят мои туристы и предлагают вернуться.
Почти все участники моей группы пошли со мной, хотя я и предупредил их, что это будет большой авантюрой (пара человек осталась в лагере). Километраж в 35 км по горам такого вида за день не проходят. В лагерь у подножия Манараги мы пришли в 2 часа ночи.
Когда мы вновь поднялись на Народную, передо мной, уже достаточно избалованным разными природными видами, открылась лучшая панорама в моей жизни – гребешки гор до самого горизонта, в том числе царица Урала - Манарага (к слову сказать, намного интереснее ею любоваться со стороны, чем быть на ней). Все горы были уникальными по форме, местами светились белизной снежников. Но в их кажущемся хаосе ощущалась странная гармония, которую невозможно объяснить на уровне разума. Возникло ощущение счастья как сопричастности к чему-то большому. Я был частью этих гор. Возможно, сработала генетическая память. Когда-то здесь арии уходили со своей арктической родины, спасаясь от наступающего ледника.
---------------------------------------------------------------------------------
1) Низкогорье – залесённые горы, подъем на которые не представляет трудности, иногда со скалами на вершинах. Среднегорье – горы с высокой поясностью, с альпийскими лугами и тундрой наверху, склоны которых иногда покрыты каменистыми осыпями – курумами. В высокогорье имеется еще два пояса – труднопроходимый скальник и ледники.
2) Есть и арийская версия происхождения названия: «мана» - рука (отсюда «мануальный»), «Ра» - солнце, «га» - древний суффикс, сохранившийся в тюркских языках и присутствующий в славянских словах, означающих движение, направление, стремление к чему либо, например, телега, дорога, бродяга
Люди длинной воли
В Восточной Сибири народная история все значительные археологические памятники связывает с войсками Чингисхана, даже если он там и не был, а они были построены через много веков после него. Чингисхан – загадка Евразии. Как вдруг у части народа возникло желание идти, покоряя полмира и устанавливая везде новый порядок? Кстати, этот порядок был вовсе не так плох, как его изображают. Например, это он ввел неприкосновенность дипломатических миссий. Чингисхана и его соратников не понимали даже его соплеменники, называя их «людьми длинной воли»
Летом 2012 года мы пошли в путешествие на хребет Хамар-Дабан на южном берегу Байкала. Уже при разработке маршрута я понял, что поход будет особым. Традиционно я вожу группы по Сибири в трехнедельные походы. Там же получался либо недельный поход без особо серьезных препятствий, либо двухнедельный с навесными переправами через бурные реки, которые так любят водники в том районе. Скомпоновав фрагменты из отчетов нескольких экспедиций, я получил вполне приемлемый маршрут по вершинам хребта от Слюдянки до Выдрино. Единственное, чего в нем почти не было – это радиалок из одного места, когда желающие идут в пешую прогулку налегке, например, на вершину горы или в долину с водопадами, а те, кто устал, отдыхают в лагере.
Хамар-Дабан испытывал нас всеми возможными способами. Каждый день были переходы от 20 до 25 километров с перепадом высот от 1000 до 1500 метров. Рельеф был очень разнообразен. Покатые холмистые вершины сменялись почти столовыми горами с крутыми склонами и плоскими вершинами, в центре которых не было видно, что находится за краем, затем шло болотистое Озерное плато с синеющими блюдцами многочисленных озер. Всё это вперемежку с вершинами, соединенными узкими хребтами, по которым мы шли как по дороге (возникали и неожиданности – скалы, которые новички, не бывшие в высокогорье, вполне могли бы назвать жандармами (1)). После Озерного плато, перейдя через несколько хребтов, мы оказались в самом глухом и священном месте Хамар-Дабана – у подножия горы Хан-Улы (Царь-горы). Хан-Ула лишь мелькнула перед нами, скрывшись за облаками. Мы оказались в зоне с совершенно иным климатом. В середине лета повеяло зимой. Речка из озера Галичьего, находящегося в каре Хан-Улы, оказалась бурным потоком, текущим в узком ущелье среди снежников. Вершина Хан-Улы оказалась неожиданно гостеприимной. Все те муссонные тучи, которые дуют летом с Байкала, и которые Хан-Ула собирает и разворачивает в сторону Озерного плато, огибали вершину. Мы стояли над облаками, высматривая мелькающие на горизонте горы. Потом мы уходили по хребту на восток от Хан-Улы, с трепетом и облегчением наблюдая её работу по формированию климата – огромные тучи, которые сгущались и отправлялись в те места, по которым мы шли на прошлой неделе. После перевала Лангутайские ворота мы увидели вновь изменившийся Хамар-Дабан – в вечереющем небе, частично затянутом тучами, проливающимися дождем, сверкала в лучах вечерней зари целая горная страна из верениц остроконечных вершин. Каждая следующая гряда была немного синее предыдущей – от ярко зеленой до темно-синей. Часто наблюдалось хуунхуурту (использую тувинское слово, так как в русском языке такого понятия нет – когда солнце светит через тучу, разделяя поток света на отдельные лучи). Очарование продолжалось целый вечер, а потом пришло осознание, что нам идти по этой остроконечной гряде целую неделю. И такое разнообразие во всем. Например, медведь, который решил перейти из одной долины в другую, перевалив хребет в тот момент, когда по нему проходила группа. Или показавшиеся прямо над вершиной рога, принадлежавшие оленю, который со своим стадом отдыхал прямо на маленькой площадке на вершине горы, когда на нее мы поднимались. Погода была от жаркого лета до заморозков днем и снежного ливня на горе Крест. Причем Хамар-Дабан приучил нас не расслабляться ни на минуту. Приток Утулика, вдоль которого мы решили временно спуститься с хребта, встретил нас таким ущельем с селями, что часто нам приходилось идти по воде, чтобы обойти препятствия. Спуск занял полдня вместо двух часов. Интересно то, что реки Хамар-Дабана очень полноводны, но вот на самом хребте часто нет воды, и были дни, когда мы целый день шли, не встречая ни одного источника.
В начале похода у меня часто возникала мысль, зачем мы идем дальше? Может быть, стоит повернуть и поездить вдоль Байкала на железной дороге, выходя в поселках и совершая прогулки по прибрежным вершинам Хамар-Дабана. Я держал эти мысли в себе. Мужественно молчали и мои спутники (мне они потом признались, что задавали себе тот же вопрос). Так мы и шли всё дальше, до тех пор, пока возвращение назад не потеряло смысл. У меня были запланированы запасные дни, которые я думал потратить на посещение озера Соболиного и водопадов Сказка и Грамотухи или пожертвовать ими, если мы будем опаздывать. В то, что мы дойдем до Соболиного, я перестал верить в первую неделю похода. Каково же было мое удивление, когда у нас нашлось время, чтобы его посетить!
Поход можно охарактеризовать как испытание силы воли. В экспедиции каждый получает своё. Кто-то идет, чтобы увидеть новый край, кто-то, чтобы стать сильнее физически, кто-то, чтобы пожить в компании интересных людей Общим же было то, что мы тренировали силу воли. Перевалы и горы, которые мы проходили, не были трудными. Просто в других экспедициях у нас был один перевал за день, а в этой – до семи. После прохождения очередного препятствия я каждый раз боролся с искушением объявить окончание маршрута на сегодня.
С экспедиции на Хамар-Дабан мы вернулись другими людьми – людьми длинной воли.
--------------------------------------------------------------------------------------
1) Жандарм – скала на узком перешейке между вершинами, которую невозможно обойти и для прохождения которой требуются навыки скалолазания
Святилище Хамар-Дабана
Во время похода на Хамар-Дабан мы убедились, что самые разрекламированные «брендовые» вершины, ради которых люди едут в путешествие, – не самые интересные ни с эстетической, ни с духовной точек зрения. Пик Черского – хорошее место для поездок на выходной день иркутчан. Там можно приобщать к туризму детей. Сама гора полога, не представляет трудности для восхождения и окружена такими же пологими горами. Недалеко от нее находится река Подкомарная с красивыми водопадами. Но именно ради Пика Черского туристы со всей России едут на Хамар-Дабан.
Наиболее красив Хамар-Дабан в той части, которую мы посетили - от Лангутайских ворот до пика Тальцинского, в частности – гора с высотой 2141 м. Хамар-Дабан там представляет собой остроконечные пики со скалами, местами покрытыми карликовыми кедрами. Но стланик там не такой суровый, как на Байкальском хребте. И такие пики видны до самого горизонта. Переход по этому хребту интересен для туристов-спортсменов, кроме того, окружающие виды радуют глаз. Уставшие, мы подходим к этой горе в конце дня. Естественно, что подняться на нее мы уже не успеем и нужно спускаться вниз по крутому склону. Я сразу обратил внимание, что в центре долины, чаше с пологим дном и крутыми стенками, находится круглое возвышение, окруженное большими валунами и представляющее собой ровную площадку. К девяти вечера мы спустились к ней. Я сказал туристам: «На святилище палатки не ставьте». Меня поняли. Все восприняли это место как место силы. Там мы будем заниматься йогой.
Экспедиции я использую как время, когда можно, полностью оторвавшись от городской жизни, бросить взгляд на нее со стороны и сделать важные выводы на будущее. В первые дни похода обычно в голову лезут мысли о работе. Потом они уходят, и остаются различные шумы вроде навязчивых песенок. Проработав городские проблемы, можно обдумать важные вопросы, связанные со смыслом своей жизни. Большое место в этой работе занимает подсознание. Именно оно работает тогда, когда мы идем, например, по отвесной скале, и все сознательное внимание поглощено текущими ощущениями и тем, как не упасть в пропасть.
Взойдя на святилище, я понял, что у меня не осталось никаких нерешенных вопросов. Работа уже давно обдумана. На вопросы смысла жизни получены ответы и задачи поставлены. Что бы еще обдумать? Мне пришла в голову мысль, что одним из признаков интеллекта является отсутствие боязни задавать самые смелые вопросы. Я подумал, чего же я стесняюсь? Все личные темы давно обдуманы. Задам фундаментальные вопросы о бытии. Например, что такое душа и обладают ли ей растения и камни? Есть ли общее сознание у всей Вселенной? Какое место занимает во Вселенной человечество в целом? Я задал с десяток вопросов. Ответы стали приходить в течение ближайших трех дней.
Природный храм – скала Шаманка
В конце большой экспедиции на Хамар-Дабан (хребет на юге Байкала), мы поехали отдохнуть в самое сердце Байкала – на остров Ольхон. Про Ольхон написано много хороших слов. Это центр Байкала, самое солнечное место в России, сакральный центр Сибири, центр шаманизма Бурятии. И вот мы находимся к северу от поселка Хужир (самого большого населенного пункта Ольхона) на песчаном берегу. Я сразу понял, что я тоже буду называть Байкал морем. Песчаный пляж и волны создавали вид морского побережья. Только вода была пресной. Мы приехали как раз к концу тайлагана (шаманского слета). Среди шаманов оказался даже индеец. Он сказал, что индейцы знают, что шаманизм пришел в Америку с Ольхона, и Ольхон – место зарождения шаманизма.
Вдали виднелся мыс Бурхан с раздвоенной скалой, находящейся в море и соединенной узким перешейком с сушей – скалой Шаманкой. Шаманка считается самым священным местом Ольхона. Буряты раньше, проезжая мимо Шаманки, обматывали копыта лошадям, чтобы не тревожить духов, и только шаманы имели к ней доступ. Признаюсь, я был настроен скептически. Не люблю разрекламированные достопримечательности. Я ожидал увидеть толпы туристов, торговцев амулетами – сплошную коммерцию и никакой духовности.
Вечером мы поужинали, причем участники суровой экспедиции на Хамар-Дабан – очень плотно (я сделал ошибку – ел стоя, в результате в меня вошло так много, что я не мог ни сесть, ни лечь). Пошатываясь и придерживая друг друга, мы побрели в Хужир, чтобы немного растрясти пищу. В Хужире обнаружили сувенирные лавки, байкальские пельменные – позные - и заведение с этнической бурятской программой. При этом на улице мало туристов и нет того ажиотажа, который наблюдается в любом курортном городке. В общем, Хужир нам понравился (не понравились только цены на сувениры, ориентированные на иностранцев: комусы стоили от 6000 до 9000 руб вместо 600 руб, как на других рынках Сибири). На Шаманку мы в тот вечер не пошли.
Утром мы проснулись с подходящим настроением, чтобы идти на скалу Шаманку. Саша Новиков прочитал нам информацию о Шаманке с бурятской точки зрения. О том, что эта скала считается дворцом духа – хозяина Ольхона. Чтобы повысить паломническое настроение, я рассказал всем свою гипотезу. Среди русских неоязычников общепринято следующее мнение о сотворении мира, которое, в отличие от еврейского календаря, было на две тысячи лет раньше. Речь идет о сотворении мира не как о создании Вселенной, а как о заключении мира после долгой мировой войны между белой и желтой расами. Предводителем арьев (белых) был Ариман, предводителями желтых – князья Асуры (уж не на ольхонском ли месте Узуры находилась их ставка?). Мир был заключен в Звездном храме. Я слышал также мнение, что звездный храм находился где-то в окрестностях Байкала. Если предположить, что Звездный храм – это обсерватория, то логичен вывод, что она должна находиться в месте, где наибольшее число солнечных дней в году, то есть на Ольхоне.
Наши туристы, приехавшие на Ольхон на два дня раньше (они прилетели в Иркутск на самолете) и уже побывавшие на Шаманке, предупредили нас о том, что посещать Шаманку женщинам и подросткам не рекомендуется. Местные жители рассказали им, что у женщин, бывших на Шаманке, были проблемы с деторождением.
На Урале дыроватые камни (скалы со сквозным отверстием) считались плохим местом (пройдя через отверстие, можно было оказаться в параллельном мире). Думаю, что эта же точка зрения бытует и среди народов Сибири. Но это точка зрения для простых людей. Шаманы для обновления себя и путешествия в Верхний и Нижний миры как раз и используют разного рода норы – пещеры и отверстия в камнях. То есть скала Шаманка со своей сквозной пещерой – важный инструмент преобразования психики, который можно использовать во время шаманских инициаций. Вряд ли большинство туристов понимает это. Решив, что моя группа вполне шаманская – по углям ходим, погоду подправить при необходимости можем – я сказал, что мы посетим скалу Шаманку, но попросил очень серьезно отнестись к рассказам местных жителей о последствиях. Детям и женщинам на самой скале делать действительно нечего. Детям преобразовывать свою психику не нужно. У них и так в подростковом возрасте произойдет перестройка психики и тела. Самое лучшее занятие для женщины с точки зрения традиционных культур – воспитывать детей и поддерживать домашний очаг. То есть ей нет необходимости перестраивать психику, она у ней и так оптимальна для счастливой жизни. Получив инициацию, она станет шаманкой, но станет ли она от этого счастливее?
И вот мы подходим к мысу Бурхан – пологому степному холму. К моему удивлению, он оказался огорожен. Никакой торговли внутри ограды. Стенд с этнографической информацией, предупреждение о том, что на мысе Бурхан можно находиться только с чистыми мыслями (одна из стадий инициации – контроль за мыслями). Мы поднимаемся к вершине холма. Перед нами сэргэ - столбы коновязи, которые проходим, загадав желания или сделав пожелания Миру (следующая стадия инициации). Внизу видим изящную скалу Шаманку, спускаемся на песчаную косу, соединяющую скалу с Ольхоном. Затем я и несколько решившихся туристов поднимаемся на скалу Шаманку и проходим сквозь пещеру. Я сделал установку своему подсознанию перестроить свою психику для достижения своих масштабных жизненных целей. Затем, не сговариваясь, мы купаемся в теплом заливчике, сняв с себя всю одежду – завершающая стадия инициации.
Хочется предупредить читателей, чтобы сдуру не шли на мыс Шаманку в надежде на радикальные преобразования в жизни. К пройденной инициации нас подготовила экспедиция на Хамар-Дабан, в которой мы в течение трех недель прошли все испытания, которые может дать среднегорье. Шаманка для нас была лишь завершением.
Шаманка действительно соответствует тому, что о ней пишут – это один из девяти сакральных центров Евразии. Это одно из трех важнейших мест, которые я посетил в ходе экспедиций по Уралу и Сибири. Два других – это горы Народная и Манарага, сердце Урала, и гора Белуха на Алтае (высшая вершина Сибири - Уч Сюмер – легендарная гора Меру).
Разрушение ради гармонии?
Я долго сомневался, стоит ли писать этот параграф. Потом понял, что писать его надо, так как в этой статье собраны туристические рассказы о гармонии. Речь пойдет о трагедии на Камчатке, в которой под лавиной погибли мои походные друзья. Буду считать, что это только предварительный рассказ, потому что горе еще не утихло. В будущем я напишу более полный рассказ, чтобы всесторонне описать то, что произошло.
Большое путешествие по Камчатке подходило к концу. Это была вершина моей деятельности в турклубе «Уральские тропы» и самое большое мероприятие не только в турклубе, но и на Камчатке в последние годы. Большое – по различным показателям. Экспедиция состояла из трех частей. Пять недель мы посещали различные вулканы Камчатки: Горелый, Мутновский, Вилючинский, Налычевский природный парк и вулканы Ключевской группы. Наши туристы могли пойти в одну, две или три части. В каждый поход набралось примерно 30 человек. Эти показатели большие не потому, что мы потеряли чувство меры. Это было естественное развитие турклуба. Наша команда с годами становилась всё больше, увеличивая продолжительность путешествий и набираясь опыта.
Я с несколькими туристами совершаю восхождение на высший вулкан Евразии – Ключевскую сопку. Другая группа, Ивана Трошина, в это же самое время восходит на вулкан Камень. Хотя Камень ниже Ключевской сопки, восхождение на него сложнее. Это альпинистское восхождение с применением ледолазного снаряжения. Иван формировал свою команду из опытных участников и тренировал её с осени. Большинство же участников похода остались в лагере на Перевале вулканологов между Ключевской сопкой и Камнем.
Для меня восхождение на значимые вершины – это работа со своей психикой. Я настраиваюсь на задачи или изменения, которые мне нужны в будущем. Во время достижения вершины я хочу приобрести нужные мне в будущем качества. Темой моих размышлений во время восхождения на Ключевскую сопку была гармония. Как её достичь? Большинство из нас живет в мире тотального дефицита: свободного времени для себя и своей семьи, денег, внимания, любви. Поэтому люди, ориентированные на результат в какой-либо сфере своей жизни, жертвуют другими сферами, например, строя карьеру, жертвуют семьей. Так и я, будучи директором в турклубе, забросил научную карьеру и недостаточно внимания уделял семье. В общем, счастье от увеличивающейся семьи и большой общности объединившихся в турклубе людей у меня было. Было ощущение свободы: я сам хозяин своей судьбы и умею достигать поставленных целей. Но над гармонией, над гармоничным сочетанием всех сторон жизни, надо поработать.
Наш коллектив на Камчатке, в отличие от команд в других моих путешествиях, нельзя было назвать гармоничным. Как назло, практически всё время над нами висели тучи и шел дождь. У туристов были разные цели. Кому-то нужны были сложные восхождения, кто-то хотел полюбоваться экзотическими видами, для кого-то главным удовольствием было понежиться в горячих источниках и съездить на океан. Некоторые опытные туристы видели отсутствие гармонии в большом коллективе. Но я понимал, что проблема намного глубже. Не впервые ведь мы идем под дождем. Не впервые у нас большой коллектив. Когда коллектив годами формируется естественным путем, большое количество друзей, наоборот, увеличивает счастье. Разные цели у туристов тоже не помеха, они могут дополнять друг друга. Что плохого в том, что кто-то ходит в радиалки, а кто-то отдыхает в лагере? Это как в семье: кто-то ходит на работу, а кто-то – в школу. С сожалением я видел, что главная причина отсутствия гармонии в коллективе – это то, что я со своими помощниками был настроен на разные волны. Некоторые туристы, которые были со мной откровенными, подходили ко мне, недоумевая, почему моя помощница откровенно высмеивает принимаемые мной решения, издевается и ведет подрывную деятельность? Я их успокаивал, объясняя, что они её неправильно поняли, что у неё такое чувство юмора. Но внутренне я понимал, что она уже перешла ту невидимую границу, которая разделяет чувство юмора, помогающее пережить тяжелые походные условия, и истерику.
Я поднимаюсь на Ключевскую сопку, думая «ладно, до конца похода осталось несколько дней и мы его переживем» (не предполагая, что нам на самом деле предстоит пережить). Но как планировать мероприятия дальше? Я понимал, что в этом формате и с этими организаторами походов больше не будет. А что будет? Этого я не знал.
В целом ситуация в команде на Камчатке напоминала ситуацию в турклубе в целом. Внешне он выглядел как туристический клуб с очень богатым и разнообразным расписанием; с руководителями походов, которые проводят мероприятия на любой вкус, где каждый турист может выбрать близкого ему по духу руководителя и нужное ему мероприятие. Но за внешним разнообразием скрывалось отсутствие гармонии. В клубе не было взаимопонимания между руководителями, а внутри различных команд сплетничали о походах друг друга. Наше единственное общетурклубовское мероприятие, турслет, порождало постоянное напряжение. Кто-то считал, что только его команда работает, а остальные – отдыхают. Кому-то не нравилось, что некоторые команды напиваются. Дело дошло до того, что я стеснялся приглашать на турслет своих туристических друзей.
Умные люди предупреждали меня еще три года назад, что мне придется уйти из прежнего турклуба. В какой форме – они не знали (сам ли я уйду, или меня выгонят, со скандалом или без). Предупреждали, что я не должен строить иллюзий. Не важно, что я один из создателей клуба и его директор. Я не являюсь авторитетом для многих руководителей походов, а моя директорская должность связана лишь с большим объемом дел, которые остальным не хочется делать. Что я – лишь обслуживающий их персонал. А мои духовные поиски, стремление, чтобы в походах люди развивались, чтобы наш коллектив всё время рос, чтобы люди себя чувствовали счастливыми в большом коллективе единомышленников, - это лишь досадная помеха в глазах других руководителей, которые хотят выехать на природу и развлекаться в узком кругу избранных ими туристов.
На Ключевской сопке мы поднялись до границы, где заканчивается твердый камень и начинается сыпуха. На соседнем склоне мы видели, как поднимается команда на Камень. Налетело облако, и вершины соседних вулканов оказались от нас скрыты. Вопросы о гармонии поставлены, но ответов пока нет (впрочем, обычно ответы на серьезные вопросы появляются уже в конце экспедиции). Мы оказались на почти незнакомом для нас рельефе. Следующие сто метров вверх отняли все наши силы. Я присаживался отдохнуть, закрывал глаза и видел красные разводы перед собой. Мы надели кошки, и дело пошло быстрее. Высота Ключевской сопки по данным Википедии - 4835. Я гляжу на GPS, вижу, что мы уже на высоте 4850 метров, но вершины еще не видно. Ключевская сопка всё время растет. Начались фумаролы (горячие газовые струи), запахло серой, стали слезиться глаза. Я принял решение спускаться вниз. Спуск оказался еще сложнее, чем подъем. На сыпухе получалось сделать в лучшем случае три шага, после чего мы теряли равновесие. Я видел странные столбы желтого света и решил, что это галлюцинации (потом оказалось, что их видел еще один участник).
Когда мы пришли в лагерь, нам сообщили, что на Камне сошла лавина, что одна из связок не отзывается по рации, у других участников переломы. Вслух мы об этом не говорили, но было ясно, что мы потеряли наших походных друзей. То, что было потом: прилет спасателей на вертолете, эвакуация участников восхождения, то, как спасатели нашли тела погибших, и последовавшие за этим события в турклубе и городе, требует отдельного рассказа.
В лагере горевать нам было некогда, и мы понимали, что горе утраты на нас навалится после путешествия. Кстати, группа вела себя очень достойно, деморализации не было. Когда мы уходили, погода наладилась, и мы невольно залюбовались заснеженной Ключевской сопкой с «вьетнамской шапочкой» из облака на вершине. Злая гора Камень «выглядывала» из-за склона Ключевской сопки, «провожая» нас почти до самой цивилизации.
Что касается гармонии, то я оказался перед тяжелым выбором, что делать. Мое присутствие требовалось везде: нужно выводить группу в цивилизацию, нужно быть и в Петропавловске-Камчатском для решения оргвопросов, и в Екатеринбурге. После Камчатки я должен был ехать в Крым помогать своей беременной жене, которая там была одна с двумя нашими сыновьями. Моя помощница изъявила желание лететь в Петропавловск, чтобы решать оргвопросы, а я остался с группой, чтобы вывести туристов в цивилизацию. В Петропавловске мои туристы сказали, что я должен лететь в Крым. Что долг перед семьёй прежде всего. Раненые в больнице, тела погибших доставлены в Екатеринбург, а на похороны мы не успеем.
Как оказалось, такое решение было очевидно только моим туристам. Руководители турклуба думали иначе. Они взяли на себя все скорбные дела. А я должен был ответить за всё. Все понимали, что в трагедии я не виноват. Что не я вызвал лавину, не я подбирал и тренировал людей, а в день восхождения был на другой вершине. Но такова психология людей, что им обязательно нужно найти виноватого и ответственного, чтобы снять психологическое напряжение.
Чувствую ли я вину за произошедшее? В глубине души я понимаю, что я изменил судьбы погибших друзей. Мне хотелось, чтобы в клубе было альпинистское направление. Я предложил Ивану быть руководителем походов. Слабое утешение в том, что я его отговаривал от восхождения на Камень. У меня были предчувствия трагедии, но запретить восхождение я не мог. Его участники были опытнее меня и шли своей группой, хотя и взаимосвязанной с моей. Я провел 17 больших путешествий, но восхождение на Камень было единственным тяжелым восхождением за все эти годы, в которое я не пошел, так как и не планировал идти. Сам не планировал, а друзей – отпустил.
Последовавшие за этим четыре месяца были для меня временем сначала бойкота со стороны руководителей походов моего старого турклуба, затем травли, изгнания и шельмования в Интернете. Внутри турклуба главным моим недругом Романом Катаевым была собрана комиссия, которая провела «тщательное расследование» - собрала все слухи и сплетни за всё время моей походной деятельности. За этим последовало многочасовое судилище, ставшее еженедельным традиционным мероприятием. Меня изобразили виноватым за всё, что я сделал и не сделал на Камчатке и в других походах, даже если не я был руководителем этих походов. Все мои слова, которые я произнес, все факты, были «вывернуты наизнанку». Руководители походов в турклубе с удовольствием попробовали себя в роли судей. И им это понравилось! А судьи кто? Напрасно я пытался им напомнить об их собственных прегрешениях, что надо обсуждать систему турклуба в целом, они отвечали, что они обсуждают только меня. Напоминал им цитату «кто без греха, пусть первым кинет в меня камень». Камни кидали, и с удовольствием. Я, как преподаватель, понимаю, какое это искушение и ответственность - быть судьей. Как тяжело ставить оценку и судить других людей. И главное, чем это может закончиться в духовном плане для того, кто осмеливается быть судьей. Этого искушения руководители походов турклуба не прошли. По итогам «расследования» был составлен шестистраничный пасквиль, который был размещен в интернете и выслан на почту всем моим участникам походов, родственникам погибших, моей беременной жене и просто людям, чьи адреса оказались в базе данных, которую я собирал.
После Камчатки обострились все болезни турклуба. Количество походов уменьшилось раза в три. Участники походов стали создавать закрытые группы ВКонтакте, чтобы самим ходить на природу. Руководители от них не отстают и ходят в походы узким кругом, вообще никак их не декларируя. По-прежнему есть сайт, есть даже походы в расписании, но турклуба уже нет.
Камчатская природа очень сурова. Я даже не знаю, можно ли назвать рельеф Камчатки горным. Мы ехали к Ключевской сопке по совершенно ровной местности, только лишь догадываясь, что где-то совсем близко горы, скрытые облаками. Когда облака рассеялись, мы увидели плоскую равнину с возвышающимися над ней гигантами вулканов. Ключевская сопка кажется простой для восхождения. Но это простота обманчива. Сопка опасна камнепадами, осыпями, ядовитыми фумаролами. Восхождение на неё отнимает все силы.
Неужели для достижения гармонии мне нужно, чтобы весь мой мир, который я выстраивал девять лет в турклубе (всё мое свободное время было посвящено ему, у меня практически не осталось друзей вне турклуба), рухнул? Неужели мой труд не нужен турклубу, раз руководители походов с легкостью разрушили всё, что я создавал? Неужели те, кого я считал своими друзьями, ими не являются? В первые месяцы после трагедии, когда скандал внутри клуба еще не стал достоянием гласности, у меня были мысли, что, может быть, нужно перевернуть эту страничку моей жизни и уйти из туризма. Ведь, побывав в самых красивых уголках планеты, я понимаю, что дальше я уже буду проводить походы ради других людей. Что желание дарить радость от похода теперь для меня важнее, чем получать самому новые впечатления. Но если у меня не осталось команды?
Меня поддерживали только слова нескольких человек. Постоянная участница моих путешествий Ольга еще на Камчатке сказала, что мне будет очень тяжело, но я должен выстоять. Мой новый друг, который участвует в создании нового турклуба, Дмитрий Лагунов, сказал, что у меня есть уникальный шанс сейчас узнать, кто мне на самом деле друг, кто враг, а кто так. И, конечно, Николай Богданов, который первый встретился со мной после Камчатки и поддерживал меня всё это время.
Я слушаю бой курантов на Спасской башне Московского кремля в Новый год и думаю, почему пятиконечная звезда, изначально – символ гармонии (линии, соединяющие углы, делят друг друга по золотой пропорции, что наиболее гармонично воспринимается человеческим глазом), стала неотъемлемым атрибутом армии, войны и разных тайных обществ? Неужели гармония может наступить только после разрушительной войны? Неужели уничтожение турклуба – это на самом деле очищение жизни от всего ненужного?
После того, как информация о происходящих в клубе событиях вышла за пределы узкого круга руководителей походов, оказалось, что все мои походные друзья со мной. Я не нужен руководителям походов старого турклуба, но я нужен своим участникам походов. Все меня поддерживают, и никто не отвернулся. Как оказалось, то, что я делаю, является важной частью жизни сотен людей. И они не хотят терять эту часть жизни. Был создан новый сайт и новый турклуб - «Новые кочевники». И в нем только мои единомышленники. Первые походы в новогодние каникулы 2015 года показали, что все запланированные туристические планы осуществятся.
Я далек от того, чтобы делать одномерные выводы о причинно-следственных связях. Есть объяснения в стиле new age о том, что мы сами выбираем события, которые происходят; или в мягком варианте – всё, что происходит, идет нам на пользу; или всё, что произошло – должно было произойти. Я не хочу, не могу делать вывод, почему и зачем всё это происходило, я просто потрясён совпадением своей медитации на Ключевской сопке и трагедии на Камне, произошедшей, кстати, в День альпинизма.
Редактируя эту статью, я понял о том, как много еще о гармонии мне хочется написать. Как я начал понимать и любить японскую живопись после того, как оказался в природном саду камней и цветов в Налычевском природном парке на Камчатке, где между камней били источники-нарзаны (оказывается, японская эстетика, кажущаяся нам несколько странной, естественна, так как японским садам есть природные соответствия среди вулканов). Как в Ергаках с четвертой попытки мы взошли на центральную вершину - Зуб дракона (до этого мешала погода) и вернулись с нечеловеческим взглядом (так нам сказали те, кто остался в лагере). Как мы гуляли по Золотой долине Поднебесных зубьев где виды карликовые кедров, голубых озер и острых пиков мелькали, медленно проявлялись и открывались во всей красе среди облаков. Как в Гималаях мы беззаботно шли, забыв обо всем, по тропам, соединяющим горные деревни, завороженно любуясь буддийскими ступами и пиками Аннапурны, Дхаулагирири и Манаслу. Как мы встречали восходящее над Байкалом солнце, находясь на пике Птица Байкальского хребта и любуясь бескрайними горными просторами. Поэтому продолжение следует…
Список снаряжения для похода
Понятно
Рассказать друзьям о походе
Обратная связь
